Арендт писала, что время — всего лишь свойство человеческого сознания. Борхес отрицал время как последовательность и одновременность. Отрицал время вообще. Но сейчас на часах 16:29, и время для меня реальнее всего остального. Уже сходил в туалет и вернулся, а стрелка так и не сдвинулась. Как издевается. Вот наконец 16:30, значит, можно. Значит, троицы не будет наверху. Заболеют, пробьют занятия, засидятся с домашкой. Ну, или не будет Н. Я поднимаюсь (стул возмущенно скрипит), иду по порванному линолеуму к лестнице. Из окон на лестнице видно, как через дорогу строится торговый центр. В каморке перед спортзалом сидит тренер и разгадывает кроссворд в порножурнале. На меня отвечает рассеянным «драссь». Я захожу в спортзал и вижу всех троих: двое играют в такой агрессивный вариант сквоша, когда мяч должен как можно сильнее отскочить от стены и как можно сильнее кого-нибудь стукнуть. От очередного удара у меня дергается глаз. Третий сидит на скамейке и скучно палит в «нокию». Потом поворачивает голову и смотрит на меня. В эту секунду я перестаю верить в приметы. (Сергей Лебеденко)

Алиса после школы тискалась с Колей Симоновым между гаражами. Нацеловавшись до красных рож, они сели на кусок бордюрного камня. Коля достал из кармана ключи и стал выцарапывать на гараже слово «Симыч». Опухнув от скуки, Алиса сказала: — Надо с ним поговорить, что ли. — С кем? — не понял Коля. — Ну с этим, с Брынзой. А то он скоро ко мне приставать начнет. — Чиго-о-о-о? — нарочито ревниво ответил Коля, и Алиса скорчила такую мину, что, мол, замнем. Случай для мести подвернулся буквально на следующий день: уборщица оставила в рекреации ведро с разведенным в воде хлором и тяжелой, будто побывавшей в цементном растворе тряпкой. Идея посетила Колю мгновенно, и Мишу зажали дверью в углу, чтобы через верх с криками «Дезинфекция!» закидывать тяжелую, каплющую тряпку внутрь. Вместо того чтобы уворачиваться от тряпки, Миша бился всем телом в дверь, кричал «Пустите!» — и тряпка всякий раз громко шлепалась ему на голову. Логичная мысль отобрать у агрессора снаряд, оставив его внутри, была ему невыносима: от тряпки пахло больницей и тушеной капустой, поэтому он раз за разом выкидывал тряпку обратно, вжимая голову в плечи из-за летящих в него хлорных капель. (Екатерина Ковальски)

Учиться у меня не получалось, только считать. Любовяколевна разрешала дописывать задания, когда я не успевал. И делать с ней домашку прямо в классе после уроков. Поэтому было не очень заметно, что я хуже всех. А в пятом классе некому стало делать домашку, и все увидели, что я дебила кусок. Старшие ребята толкали меня на переменах и обзывались. — Его надо аттестовать на комиссии, — сказала маме новая классная. Я заплакал и попросил: не надо арестовывать, я ничего не сделал. Но учительница сказала, что со мной просто поговорят психологи и отправят в «класс здоровья». В этом классе вообще-то здоровых нет, хотя так сразу и не скажешь. Например, Света красивая, и уши не торчат, как у меня. Но Света даже считать не умеет. Зато «класс здоровья» в другом корпусе, и теперь меня не бьют. Но я всё равно помню, как это, и быстро ухожу из школы после уроков. Потому что в реальном мире надо быть осторожнее. (Светлана Леднева)